Перед тем, как перейти к заключительной части этой повести, вспомню письмо одного из наших коллег, который и сейчас находится на передке, и надеюсь, что с ним все в порядке, хотя уже давно от него не было ничего слышно. Примерно в марте он написал свои впечатления от позиций орков, на которые они зашли. Тут надо заметить, что он воевал в 14-15 годах и прекрасно представляет, что значат те или иные моменты, обнаруженные на позициях врага. 

Тогда он высказал очень глубокую мысль, которую потом приходилось слышать или читать еще несколько раз, причем – из разных мест. Звучит она так: «Нам очень повезло в том, что мы воюем с долбо**ами». Это было сказано не по поводу их умения или неумения воевать и не по поводу их оружия, а именно по поводу того, как у них все организовано, во всех отношениях.

И вот сейчас, насколько можно судить из сообщений, идущих из ставки фюрера, оленевод уже не имеет никакого отношения к боевым действиям, поскольку он показал свою полную непригодность к этому делу. Да и откуда она может быть, если он вообще никогда не служил в армии, даже рядовым. Он не имеет ни военного образования, ни опыта строевой службы и уж тем более – опыта боевых действий. Такое чмо министром обороны могло поставить еще большее чмо, которому было важно, чтобы от этого силового ведомства он не имел угрозы или какой-то опасности. Все же почти два миллиона вооруженных людей это – такой себе фактор личной безопасности. 

Более того, никто наверняка не знает, что у них исполняет функции начальника генштаба, поскольку давным давно не слышно о том, что поделывает генерал Герасимов. Последнее, что о нем известно это «21» пострадавшее под Изюмом и дальше – тишина. Причем, официальных отставок нет, а значит, эти два полупокера таки не освободили свои кресла для других седалищ. Но в таком случае возникает вопрос о том, кто же руководит генштабом и кто занимается боевым планированием. Ведь первый оперативный отдел напрямую подчиняется начальнику генштаба и только он занимается боевым планированием. А кроме того, противник уже не скрывает, что действует несколькими фронтами и если их командующие известны, то кто осуществляет общее командование войсками?

Из этого можно сделать вывод, который не раз мелькал в прессе. Оперативный отдел генштаба напрямую подчиняется прутину и сам прутин осуществляет командование военной операцией. Проще говоря, он ставит задачи для боевого планирования и он же увязывает действия нескольких фронтов. Наверное, не сам, а с кем-то из своих холуев, которые не имеют официального статуса. А это говорит о том, что ни о каком военном искусстве не может быть и речи. Ему просто неоткуда взяться. И вот именно отсюда произрастает все то, что мы видели под Севасом, на мысе Фиолент и в районе Джанкоя, где прошла та самая колонна и возможно, уже две.

Вот неизменный алгоритм действий, в котором читается быковатый почерк прутина. Севас прикрывает С-400, и когда стало жарко и ему доложили о прямой угрозе базе флота, он приказывает усилить ПВО. И его усиливают, перегоняют на Фиолент еще один комплекс. Если обстрелы продолжатся, они туда и третий пригонят, если есть откуда его снять. Прутин отдаст приказ «усилить» и его исполнят, а в этом случае, усиление равносильно увеличению количества уже имеющихся сил и средств. Примерно тоже самое и с колонной. Видимо, он приказал усилить группировку у Херсона и колонна пошла из Крыма к Херсону. Но на примере ПВО видно, что ВСУ и партнеры уже нашли методы работы в зоне покрытия имеющихся у них средств ПВО так, чтобы те были бесполезны. 

Но других средств нет, и других решений – нет и быть не может, потому что войска не обучены воевать иначе. Они изначально заточены на войну превосходящими силами и если нет успеха, то для них это значит, что превосходство недостаточно и что для решения надо увеличить численность. Например, вместо одного дивизиона ПВО, поставить два, а если мало – три. Наверное, многие читали о том, что танки у них г,  но их очень много. Тоже самое и об артиллерии, самолетах и личном составе, а все вместе это называется «стратегия закидывания мясом». 

(Окончание следует)