Если они все же что-то такое учили, то должны понимать, что журналистика является режущей частью инструмента, известного как пропаганда, или наконечником разрушительного оружия, которое хорошо известно и главное – подробно описано термином «боевая пропаганда». 

Мы как-то даже приводили цитаты из монографии одного из основоположников боевой пропаганды совка, Михаила Бурцева. Это – не учебник, а что-то вроде мемуаров, но даже прочитав хотя бы часть этой книжки, можно понять то, насколько в совке высоко ценилось это оружие и как оно выстраивалось из почти самодеятельных агитотрядов. 

Позже, перед Второй Мировой войной, эта деятельность была организована четко и без дураков, с теоретической базой и практическими опытами, которые впервые были опробованы в финской войне, а потом и в приграничном конфликте, в районе реки Халхин-Гол – Монголия. Весь получаемый опыт информационной войны собирался, систематизировался и сплавлялся в новые методы и приемы ведения разрушительной пропаганды. 

При этом, особое внимание уделялось сбору информации о том, как в той или иной местности населением воспринимаются различные виды и тональность информации. И обязательно оказывалось первостепенное значение возможности захвата местной прессы, в операционном районе. Имея контроль над нею, совки получали прямой канал загрузки деструктивной информации прямо внутрь целевой аудитории.

Фокус тут был в том, что местная публика, даже враждебно настроенная к большевикам, очень быстро меняет ориентиры, если местная пресса, которой они доверяют, аккуратно и выверено, изменяет вектор общественного сознания. Дмитрий Чекалкин (как раз – профи в этой области) описывал часть этих методов и желающие могут найти их в его работах. 

Смысл же этих методов состоял в том, что целевую аудиторию нельзя вспугнуть раньше времени. Ей надо подмешивать яд теми дозами, которые могут подействовать без отторжения, при этом  постепенно наращивая дозу. А местная пресса может сознательно (за деньги) или не сознательно, в режиме полезных идиотов, исполнять роль иглы для шприца с отравой. Эта игла проникает ровно в то место, куда нужно и туда впрыскивается нужное количество яда, скажем, в пропорции 20/80, где меньшее значение – специально сконструированная деструктивная информация, а большее – нечто обыденное и привычное, что не дает переполошить жертву.

И вот возвращаемся к той самой истории. Никого не насторожило, что один журналист задает вопросы другому журналисту о партии, к которой тот не имеет никакого отношения? Как справедливо спрашивал мсье Паниковский Шуру Балаганова: «Хто ты такой, я тебя спрашиваю?». Ведь задающий подобные вопросы не догадается задавать вопросы, связанные с гинекологией горно-рабочему очистного забоя или проще – шахтеру? Хотя, если подходить с той логикой, которая была применена в пресловутом интервью, это – почти одно и тоже.

(Окончание следует)