У Квентина Тарантино было несколько настолько необычных фильмов, что они вызвали две полярные оценки у тех, кто их смотрел. Часть их записала в жуткий трэш, а часть – делала иконой. Как это не странно, примерно такое же отношение возникает после знакомства с литературным творчеством Леся Подерв’янського. И в этом моменте у обоих художников есть нечто общее. Да, они используют эпатажные средства выражения мыслей, но сам уровень мыслей и то, что они этим  хотели сказать, очень близко.

Мне не доводилось читать пояснений Тарантино по поводу того, почему он использовал такие вычурные инструменты для создания своих картин и тем более того, что он вообще хотел сказать всем этим. Зато, как-то довелось послушать пояснения Митця. Правда, там речь шла об одном инструменте, а именно – матах, но в общем, он подробно рассказал о том, почему именно так выглядят его литературные произведения. Хотя, это и так понятно.

Ведь к чему мы были приучены? Длинному и часто – нудному изложению какого-то сюжета, в недрах которого закопана главная мысль, ради которой была развернута эпопея на 600-700 страниц. И наверное, любители словесности найдут массу нюансов, полутонов, виртуозных приемов в богатом арсенале автора, чтобы смаковать всем этим по полной программе. Но вот в чем дело. Время идет и меняется не только сама жизнь, но и ее ритм. Все ускоряется и высокими темпами.

Вот например, многие ли могут похвастаться тем, что по собственной воле, а не по требованиям учебной программы, читали Софокла, Эврипида или кого-то из классиков мировой литературы эллинского периода? А ведь тогда никто не писал чисто детективов или любовных романов, но вся эта литература вращалась вокруг фундаментальных ценностей. 

Но вот форма подачи изменилась многократно и несмотря на то, что указанные выше авторы стали базой для всего последующего, что было названо «Эпохой Возрождения», но эта литература оказалась уже не слишком подходящей, чтобы заставить задуматься о вечных вопросах простого обывателя, а не исследователя-литературоведа.

И вот мы дошли до того, что ритм жизни многократно ускорился и старые инструменты воздействия искусства именно на широкую публику, практически перестали работать, поскольку просто вываливаются из этого ритма. В итоге, получился какой-то масштабный слом самого искусства как инструмента, направленного на связь широкой публики с вечными ценностями.

В самом деле, если посмотреть на то, как развивались литература, живопись, скульптура или музыка в этот самый период, от эпохи возрождения и до сего дня, то можно отметить два больших периода. Первый обусловлен усложнением и обогащением средств выражения. Словесность оттолкнулась от внезапно открывшейся классики, и ринулась вперед, расцветая всевозможными, все более сложными формами. Живопись просто стремительно обретала новые приемы, цвета и краски, скульптура стала настолько выразительной, что трудно было представить, что вот этот «Экстаз святой Терезы» можно было в принципе изваять из мрамора. 

Ну а музыка? Мы просто не отдаем себе отчета в том, что композитор написал партию для каждого из сотни инструментов огромного оркестра и все это звучит как единое целое. Просто вдумаемся в то, что человек все это выписывал без компьютера и одновременно держал в голове звучание всех инструментов вместе и каждого в отдельности.

(Продолжение следует)