Возьмем низы и посмотрим на них с точки зрения нежелания жить по-старому и не обнаружим даже следа такового. Небольшой кусочек времени, которое можно назвать квази-демократией, когда стали делать свои первые шаги демократические институты, вспоминаются теми, кто застал это время как самое позорное и отвратительное. Мягко это время назвали «лихие девяностые». А вместо этого, то же большинство населения этого лепрозория, вспоминает совковые времена как нечто вкусное, что можно мазать на хлеб и пить с разведенным мочой пивом «Жигулевское».

Более того, еще задолго до 2014 года там проводился опрос, согласно ли население на то, чтобы отказаться от президентской формы правления и перейти к монархии. И подавляющее большинство оказалось «за», при том, что царем назначат прутина. И что же, пользуясь тем самым определением, кто-то может всерьез говорить о том, что низы там не хотят жить по-старому? Наоборот, любые разговоры о том, что надо двигаться к стандартам западной цивилизации, там воспринимаются с остервенелым и яростным возражением.

То есть, они не просто не хотят двигаться вперед, они хотят и движутся назад, и прутин для них – олицетворение именно этого движения. Прутин призывает к превращению общества даже не в средневековое, а в древнее скотство, и этот клич находит горячую поддержку населения, на которую он и опирается. И вот те опросы и голосования, которые там происходят, сильно и подправлять не нужно, поскольку примерно так оно все там и выглядит.

Мы имеем несколько публичных персон в этом обществе, которые используем как маркер и наблюдаем за изменением их риторики. До зимы 2014 года эти люди считали себя»людьми мира». Они ездили по миру, сорили баблом и упивались тем, что они могут это делать, одновременно – запиливая репортажи с крупных мировых перфомансов и монетизируя их в Ютубе. И вот сейчас все они, кто быстрее, кто медленнее, деградировали до уровня пещерных ксенофобов, которые недовольным всем, кроме своего собственного Г, в которое они уже погрузились по самые брови. Именно эти персонажи и являются индикаторами не только уровня деградации общества, но и динамики этого процесса. Так что низы никак не вписываются в определение революционной ситуации.

Теперь возьмем верхи, и тут все еще более интересно. Политическая верхушка общества представляет собой удивительное зрелище. Ведь обычно спектр политических сил представлен набором партий, сил и личностей, которые разбросаны в диапазоне от ультраправых до ультралевых, и по идее, эти противоположные части спектра являют собой антагонистов, которые имеют противоположные взгляды и мало общего. Но в данном случае, именно по такому принципу там нет вообще никакого разделения.

Вся политическая верхушка уместилась в небольшом сегменте политического спектра и его можно назвать «империалистическая клептократия». Разница между ними заключается лишь в том, кто сейчас находится совсем у корыта, а кто – дальше от него. Те же, кто и кого называют оппозицией – те же самые империалисты и ксенофобы, но волею судеб, отброшенные от корыта. Проще говоря, они представляют собой ровно тоже самое, но без нарезанной квоты общака. Вся их борьба заключается не в том, чтобы изменить сам принцип функционирования системы, а свою борьбу продать за квоту в корыте и все. Вроде бы непримиримые по формальному признаку зюгановцы, жириновцы и явлинцы, например, легко уместились под одним знаменателем, когда им был разрешен доступ к корыту. Всю непримиримость и даже оппозиционность их как ветром сдуло.

(Окончание следует)