Если бы кому-то сейчас понадобилось бы составлять учебник или пособие по пропаганде, то за все время работы над этим продуктом можно было не выходить за рамки российской прессы. Там имеется весь набор того, что нужно знать о предмете, а главное – там просто бездна примеров, которые иллюстрируют как сами приемы пропаганды, так и технику их применения. Напомню, что у нас имеется два специальных раздела, оставленных коллегам ушедшим от нас Тимуром Литовченко и каждый может обращаться к ним всякий раз, когда от прессы понесло затхлым душком. Там все разложено по полочкам и вы легко найдете источник этой вони.

Тем не менее, прямо сейчас разворачиваются события, которые показывают именно технику применения пропаганды. Ее хорошо заметно, когда освещается одна и та же тема, но по ходу развития приходится пересаживаться на другие приемы. Так бывает, когда предыдущий прием был выбран не слишком удачно, либо выяснилось, что он действует не так, как это было задумано изначально. Пропаганда по своей природе – адаптивна и всегда имеет форму, наиболее подходящую для данной проблемы, конкретного времени и определенной аудитории. Обнаружив несоответствие одному из базовых параметров, пропагандист меняет прием, но делать это надо плавно, чтобы не обрушить декорации, выстроенные для лоха.

Так в моменты, когда пропагандист уверен в собственном контроле информационного пространства, он может давать до 80, а то и 90 процентов реальной и правдивой информации, а игру оставляет на 20 или 10 процентов, которыми и направляет лоха в нужном направлении. Чем меньше процента лжи, тем более тонко играет пропагандист и это значит, что он уверен в контроле темы. И наоборот, чем больше процент откровенной лжи и чем она выглядит более оголтелой и напористой, тем с большей уверенностью можно говорить о потере контроля над темой. Приходится предпринимать мощные и решительные движения, чтобы восстановить контроль.

На практике это выглядит примерно так. В ситуации, когда контроль над темой довольно высокий, в ход идут пропагандисты из набора «мягкой силы», которые способны оперировать совсем небольшим количеством ложных конструкций, на фоне увлекательных рассказов с информацией вполне правдивой и подтверждающейся множеством источников. Обычно ложь вплетается путем отсылок на «инсайдеров в Кремле» или «бывших сослуживцев в КГБ» и тогда у потребителя этого продукта просто нет возможностей перепроверить эту информацию, поскольку сам он не имеет таких источников. А поскольку эта верхушка ловко насажена на то, что поддается проверке, то этот вариант легко срабатывает.

Для этой работы запускается профессор Соловей, Илларионов, Швец или подобная им публика. Есть настоящие тяжеловесы, наподобие Невзорова, но те – не входят в эту категорию, поскольку имеют карт-бланш и такой пропагандист – сам себе режиссер. Но вот когда надо работать в режиме трепанации и пересадки мозга, акценты смещаются на Соловьева, Киселева или Скабееву, которые лгут напролом и без оглядки. Их цель – перегрузить потребителя напором бреда и чуши. Там тоже есть отдельная категория, наподобие Жирика, которого выпускают для того, чтобы он утаптывал мозги в однородную, ксенофобскую массу, которая должна быть готова совершить любое преступление ради Рейха или что они там сейчас строят. 

Тем не менее, между такими крайностями должна  быть красивая и техничная «сбойка», как это бывает у барабанщиков рок-музыкантов. Если ее не сделать, то уж слишком заметными будут края двух пропагандистских приемов. Тактика переходов уже лежит выше приемов и действует в виде связок между элементами общей программы.

(Окончание следует)