Как следует из свидетельств современников, Сталин не любил вспоминать о Второй Мировой войне, поскольку ресурсы были угроблены огромные, а профит оказался не таким уж и очевидным. Если отбросить именно военные аспекты войны, а оттолкнуться от выкладок теоретиков марксизма-ленинизма, то по сути, война была проиграна.

Дело в том, что именно классики этой теории утверждали, что за капитализмом и его высшей стадии – империализмом, неизбежно идет новая общественно-политическая формация – коммунизм. Тот же Карл Маркс выводил эту неизбежность из модной тогда теории эволюции. Он тщательно исследовал переходы от одной формации к другой и пришел к выводу о том, что движущей силой процесса эволюции является развитие производственных отношений, что ведет к неизбежной концентрации рабочих на крупных предприятиях. В свою очередь, массы пролетариата, оторванные от земли, легко собираются в единую силу, которая в конце концов и сокрушает эксплуататора.

Этот упрощенный взгляд на теорию классовой борьбы и эволюции общественно-политических формаций послужил основой для ее практического применения. То есть, Маркс описывал то, что по его мнению должно было произойти, а вот как это надо делать, описывал уже ленинизм. Хотя, сам Ленин был болтуном и что касается наработки методов и приемов, которые должны эффективно двигать уже не эволюцию, а революцию, все это описывали другие товарищи – Свердлов и Бронштейн, он же Троцкий. 

Если опустить массу живописных деталей, то они обосновывали свою теорию мировой революции тем, что в одно и то же время две системы – старая (капиталистическая) и новая (коммунистическая) не могут ужиться в принципе, поскольку они являются естественными антагонистами. И вот именно в этом фундаментальном принципе они были правы, поскольку нормальное общество позже рассматривало совок как некую язву, гнойник, который надо ликвидировать, пока эта дрянь не перекинулась дальше. 

С другой стороны, коммунисты прекрасно понимали, что их пролетариат, превращенный «военным коммунизмом» в злобное и кровавое стадо, мгновенно утратит свою форму, если увидит разницу между тем, как живет оно само и как живет враг. Более того, им очень не хотелось, чтобы собственные «массы» узнали о том, как живет их классовый союзник – пролетариат в тех же США. Отсюда и взялось это самое «тлетворное влияние Запада» и «Железный занавес», отгородивший совков от него.

Это было тем более очевидно потому, что высшее руководство совка либо имело опыт жизни на Западе, либо позже, уже во время совка, выезжало туда в командировки и видело ту пропасть в уровне жизни, который был в той же поверженной Германии и совке. Многие из этих совковых бонз никак не брезговали использовать в своем быту удобные вещи «оттуда». 

За это, время от времени, их ставили к стенке как немецких, английских или японских шпионов, в зависимости от того, куда они выезжали. Оно и понятно, одно дело – видеть это своими глазами и совсем другое – болтать об этом своим языком. Те, у кого связь между глазами и языком не имела предохранителей, сгинули в подвалах Гестапо, вернее – НКВД, хотя особой разницы в названиях – нет.

(Окончание следует)