После обнуления Путину уже некуда стремиться и не с кем о чем-то договариваться. Он окончательно закрепил свой фараонский пост и теперь он ограничен только длительностью его жизни. Это теперь уже безусловно, поскольку только что он показал, что вместо глупых рокировок, показанных с питерским приятелем Димоном, в его распоряжении всегда есть возможность переписать конституцию так, как ему хочется, и главное – столько раз, сколько ему хочется.

В общем, он сам себе определил время правления до собственной могилы, но раз он отмел другие варианты ухода от власти, то все может закончиться как естественной смертью, так и с посторонней помощью. А тут уже не все зависит от него. Тут уже начинают механизмы, суть которых даже ему не дано понять, хотя он пытается контролировать все, что касается его власти.

В общем, он поступает так, как это должен делать любой конторский деятель. Первым делом он обезглавил оппозицию, после чего – зачистил политическое поле. Но фокус-то в том, что нормальная оппозиция как раз очень редко стремится к насильственному свержению власти. Наоборот, она пытается все сделать легитимно, а это значит – через выборы. Но как известно, избирательные механизмы в РФ работают в ручном режиме и Путину можно было бы ее не трогать.

Правда, вместо оппозиции Путин создал ее имитацию в виде Навальных и прочих деятелей. Почему это имитация? Да хотя бы потому, что настоящие оппозиционеры либо за границей, либо в тюрьме, либо в гробу. Если «оппозиционер» живет в РФ и что-то такое постит в Фейсбучиках или Ютубиках, а тем более – появляется в СМИ, то это – конторская прокладка по определению.

Но важен сам факт существования таких прокладок. Их же не просто так создали, а для того, чтобы через них стравливать протестные настроения толпы. Только вот доверия им нет. Многие чувствуют, что это подделка, а другие – понимают это. И фокус тут вот в чем. Для восстания нужен харизматичный лидер, а таких власть никогда не поставит провокатором. Мало ли что. Вдруг у такого харизмата все начнет получаться слишком хорошо и в какой-то момент он решит рискнуть?

Поэтому для этого подбираются говоруны, но не бойцы и не вожди. Вместо рывка к цели, они предлагают бег на месте и как не крути, это чувствуют даже те, кто не разбирается в политических тонкостях. А раз так, то утилизация протеста происходит так себе.

В таком случае – полностью теряется контроль над ситуацией и в результате формируется все более внушительная масса, заряженная протестным потенциалом. Это – броуновское движение и объективно измерить внутреннюю температуру этой массы не представляется возможным. И внутри ее зреют стихийные процессы. Вот такое обезглавливание оппозиции приводит не к революции, а к бунту, бессмысленному и беспощадному. Отводить его некуда, а поймать момент, когда ситуация может взорваться, практически невозможно, поскольку этого не знает ни сама эта масса, ни кто-то – внутри нее. Поэтому система должны быть в постоянном напряжении, а это приводит к ее усталости и как следствие – утрате бдительности.

И вот настоящим детонатором ситуации может стать уже не призыв какого-то оппозиционного лидера или партии, как бывает в случае с революцией, а какое-то опасное действие самой власти.  Просто будет принято какое-то решение, последствий которого не смогли предвидеть, и ситуация взорвется.

(окончание следует)