«Возбуждение» – слово, которое подтверждается событиями последних дней. Вот буквально вчера центр столицы был поставлен в позу не то козерога, не то – рака, в плане автомобильного движения. А все потому, что комик-труппа, известная под сценическим образом «нацжоны», решила разыграть эпическую драму в правительственном квартале. Трудно сказать, как они сами назвали это представление «300 спартанцев» или «28 панфиловцев», но это уже и не важно.

Люди Авакова мутузили друг друга с упоением, но не настолько, чтобы это было интересно смотреть. Кстати, о том, что они будут это делать, автомобилистов предупредили накануне, сказав, что в центре будет что-то там перекрыто. В общем, элемент внезапности был смазан и сюрприза на получилось. В этом случае Станиславский сказал бы: «Не верю!», а Софокл просто послал бы паяцев куда подальше, используя не парламентские выражения.

Тем не менее, возбуждение не ограничилось только этим спектаклем. Тот же самый театр, но с другими актерами, решил поставить другую драму: «Раскрытие убийства Щербета». Для этого было решено использовать свежие сценические приемы и средства. Но, как там было у Крылова: «Но вы, друзья, как не садитесь, все ж в музыканты – не годитесь». Причем, потертый, лысоватый певец тут не при чем, поскольку режиссура была той же, что и в «спартанцах».

В общем, все это можно было бы списать на отсутствие драматического материала, который оказался бы современным и актуальным. Нет экспрессии, нет этой трагической глубины, которая окунает зрителей в жуткую историю с жестким и душераздирающим исходом. К сожалению, сюжеты Софокла и Эврипида сейчас мало кого тронут, а потому – надо бы что-то новое. Вот режиссер и мечется в поисках материала.

Но на самом деле, не все так плохо. Сюжеты еще есть, да какие! Вот, например. Известный журналист, который создал свое издательство и был у всех на слуху благодаря журналистским расследованиям, ранним утром, выбравшись из постели своей любовницы, отправляется на работу, но туда не попадает, натурально исчезнув по пути к месту работы.

Уже одно это может стать основанием для трагедии. Безутешная любовница, выдирает себе волосы из всех доступных мест, чем подчеркивает весь драматизм ситуации. Но это не все. Спустя какое-то время, обезглавленное тело находят в лесу. Казалось бы, вот эту картину уже можно подавать как отдельный сюжет, но это оказалась только концовка первого акта, и последней точкой становится переход медиа издания в собственность любовницы.

Тут уже можно говорить о том, что разыгрался сюжет в стиле «черная вдова», однако занавес опустился и после небольшого перерыва, снова поднялся, открывая сцену второго акта. Сцена являет собой спальню все той же любовницы, но в объятиях уже свежего журналиста, который работает у нее в издании, доставшемся ей в первом акте.

Ранним утром он покидает ее постель и отправляется на работу, как и его давний предшественник. Он садится в свой автомобиль и отъехав совсем недалеко от дома, взрывается. Конечно же, в этот раз голова осталась на месте и он не явил вторую серию «Всадника без головы», но тем не менее, оказался совершенно мертвым. Не правда ли, сюжет уже становится захватывающим? Но и тут еще не все, безутешная любовница принимает все меры для того, чтобы завладеть счетами погибшего, находящимися в банке другой страны. Она хочет оставить себе на память хоть что-то.

Что характерно, между этими случаями пролегает временной промежуток в полтора десятка лет и кто его знает, кто и как покидал ту постель еще и что с ним случилось после этого.

Но этот сюжет почему-то не заинтересовал режиссера и он снова ставит какие-то сценки любительского театра. Но возбуждение, так – возбуждение. Как говорил герой старого анекдота: «Не догоню, то хоть согреюсь!»