Ночной архив. Дело №2

От редакции

Эта история была написана до выборов, в январе этого года. По сути, она о зомбировании, в том числе и телевизором. Теперь мы знаем, чем это обернулось. А тогда это было лишь предчувствием.

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ СКАЗКА

Они сидели на краю обрыва и просто болтали ногами над серой массой моря внизу. Волны ухали о скалы там, где этого не было видно сверху. Просто были слышны ритмичные удары, как будто внизу билось сердце гигантского организма. Солнце уже село за горизонт и вслед за днем стремительно уходил вечер, вытесняемый ночью. Часть неба на Востоке уже стала сверкать звездами, а противоположная его часть еще светилась последними красками дня.

День казался очень удачным, поскольку не всегда удавалось добраться именно до моря, а если и удавалось – не всегда получалось наловить рыбы. Сегодня все сложилось как нельзя лучше. Рыба ловилась и они сварили из нее и мидий замечательную, наваристую уху и наелись этой свежей и вкусной пищей до отвала. Такие вылазки уже стали праздниками, поскольку становились все реже.

Все началось с того, что новая власть, в лице сельского головы Куякина, заверила местных жителей в том, что отправила запрос «наверх» о том, чтобы сельчане могли беспрепятственно ловить рыбу и прочую живность в море, для собственного пропитания. Тогда все отнеслись к этой пламенной речи с подозрением. Во-первых, сельчане никогда не имели проблем с ловлей рыбы, крабов или мидий. А во-вторых, сам Куякин не внушал доверия, поскольку еще в старших классах был замечен за употреблением какой-то дури и даже говорят, сам готовил эту дрянь.

После школы он очень быстро исчез из поселка и злые языки поговаривали, что его за что-то объявили в розыск и даже где-то поймали, но за что и где – никто толком не знал, а вернулся он уже в виде новой местной власти. Наговаривать на него нет резона, и потому никто не мог наверняка сказать, что он и сейчас что-то такое употребляет. Но вот заявление о рыбалке, на которую он добивается разрешения, людей явно смутило. И главное, из местных почти никто не рыбачил на море, а еду покупали в магазинах.

Но с приходом новой власти магазины заметно оскудели, цена на еду выросла, а качество упало настолько, что едой это можно было называть лишь с большим энтузиазмом. Спустя какое-то время местные жители обнаружили тягу к рыбалке, но в этот момент оказалось, что подходы к морю закрыты двумя рядами сетчатых заборов, с колючей проволокой сверху. Вот тогда все и вспомнили нервную речь Куякина и его письмо о разрешении ловить рыбу. Причем, заборы были поставлены добротно, с видеокамерами и прочими техническими чудесами.

По селению поползли слухи о том, что берег моря выкупило самое высокое начальство новой власти, но бывший пограничник, житель селения, авторитетно заметил, что забор – часть пограничных сооружений и что соваться туда опасно, поскольку могут открыть огонь на поражение даже без предупреждений. В общем, люди отбросили идею рыбалки сразу и окончательно, чтобы не иметь себе неприятностей.

Но эта парочка прорвалась к морю не только, чтобы порыбачить и вкусно поесть. Было в этом что-то другое, замешанное на щемящей тоске. Дед и внук проводили много времени вместе с тех пор, как после прихода новой власти родители Ваньки, а именно – дочь деда и ее муж, уехали куда-то на заработки. Сначала планировалось, что поездка продлится несколько месяцев, но потом все затянулось.

Поначалу они довольно часто звонили, потом – только писали сообщения, а потом перестали писать, сначала он, а потом и она. Поскольку они не сообщили куда именно едут и как собираются зарабатывать, не было представления о том, где и как их можно искать. Но дед видел как они собирались, что и как упаковывали, и тогда еще заподозрил, что едут они зарабатывать нехорошим и незаконным путем. Это тем более останавливало его от поисков.

Так они остались с Ванькой вдвоем и жили уже несколько лет. Время от времени, они делали такие вылазки, как сегодня. Дед всю жизнь прожил в этих краях и знал в округе каждый камень. В частности, ему было известно потайное место, которое они использовали с пацанами для спуска к морю в месте, где спуск был решительно невозможным. В общем, решетчатый забор можно было легко обойти, зная эту хитрую тропу.

А потом, спустившись к морю, открывался каменный стол, на котором можно было устроиться хоть для отдыха, хоть для рыбалки и ловли крабов и мидий. Похоже на то, что никто кроме деда уже не знал этой тайной тропы. Место получилось укромным еще и потому, что с моря оно было прикрыто огромным камнем – островком. В общем, туда можно было попасть только если ты знаешь об этом месте наверняка. Именно там сегодня у них с внуком и удалась шикарная рыбалка, а теперь они поднялись наверх и просто уселись на край обрыва, смотреть вдаль, рассматривая горизонт моря.

Давно, еще до новой власти, в это время можно было наблюдать как проплывают светящиеся круизные лайнеры, а ветер с моря доносил музыку, которая  там играла. Теперь такого нет. Если что и проплывает, то это либо коммерческое судно, либо военный корабль, который ночью идет даже без навигационных огней.

Звезды все больше и больше наполняли темнеющее небо и вдруг Ванька потянул деда за рукав рубашки:

– Смотри деда! Звезда падает! Можно загадывать желание!

– Это не звезда, Ванька. Это астрономический спутник падает и горит входя в атмосферу. Единственное желание, которое можно загадывать – чтобы он не грохнулся на нас.

– Чей это спутник, деда? Наш?

– Если падает, то скорее всего – наш. Хотя, это спорная тема и пока ты не поймешь ее смысла. Просто это – не звезда.

– Может уже пойдем домой? Или мы чего-то ждем?

– Помнишь, ты меня спрашивал о том, почему я тебе не разрешаю смотреть мультики? Так вот, сегодня я тебе покажу, почему. По крайней мере – постараюсь. Для этого надо, чтобы солнце уже село полностью и небо ничем не подсвечивалось, кроме Луны и звезд. Но не должно быть еще и слишком поздно, чтобы люди в поселке уже легли спать. Скоро пойдем, но не сейчас.

Вдоль берега, на небольшой скорости прошел катер. На нем не горело никаких огней, кроме красного и зеленого по бортам. Он явно  наблюдал за обстановкой с помощью приборов ночного видения и дед скомандовал лечь на край обрыва, чтобы их не было видно с моря. Катер лениво обогнул огромный камень и кряхтя двигателем ушел на Восток.

– Все, идем, – тихо скомандовал дед и они двинулись прочь от моря, чтобы не попасть под камеры наблюдения, установленные на ограждении вдоль моря.

– В старые времена,  – негромко продолжил дед, – можно было ходить к морю или в другое место просто в любое время, хоть днем, хоть ночью. Тогда еще не было ни этих заборов, ни камер.

– А как же вы ночью ходили? Ты же сам это запрещаешь и говоришь «мало ли что». Что ты имел в виду?

– Понимаешь, во многих местах практикуется «комендантский час». Это когда от заката солнца и до рассвета нельзя выходить на улицу.

– Почему нельзя?

– Запрещено властью. Тот, кто нарушает запрет, может просто исчезнуть навсегда.

– У нас тоже этот самый комендантский час?

– Нет, у нас его никто не вводил, но люди сами решили, что лучше придерживаться этого правила, чтобы не случилось ничего плохого. Поэтому никто не выходит на улицу после заката солнца.

– А мы?

– А мы – выходим. Это потому, Ванька, что дед у тебя старый и помнит времена, когда можно было гулять всю ночь напролет и ничего не случалось. Вот и мы с тобой среди ночи гуляем и с нами ничего не случится, если мы не встретим людей. Все неприятности, Ванька, происходят от людей. Вернее, от того, что они делают или не делают.

– Не понял, деда. Как могут взяться неприятности от того, что кто-то ничего не делает. Вот меня ругали за то, что я фингал Вовке подбил, помнишь? Я это понимаю. Он хоть и выпросил тогда, но фингал на пол морды, это – слишком. Мне это понятно, и мне правда жаль, что я так его разукрасил. Но вот если бы я ничего тогда не сделал, как от этого могло бы что-то плохое случиться?

– И это ты тоже сейчас увидишь. Главное, чтобы погода не подвела.

Они шли по выгоревшей траве, время от времени поддевая ногой небольшие камешки, которые с шорохом отлетали в сторону. Тропа была укромная, в лощине. Их точно не было видно со стороны, а ночью тут вряд ли кого-то может носить, кроме них самих. Но вот дед забрал влево на холм и какое-то время они поднимались вверх, пока не выбрались на его вершину. С этого места из селение было как на ладони, а сзади них была высокая гора, на фоне которой эту небольшую возвышенность и различить-то было невозможно. Дед знаком показал Ваньке садиться на землю, а сам немного постоял, рассматривая окрестности и тоже сел рядом и перейдя на заговорческий шепот начал свой рассказ.

– Я был еще таким вот пацаном, как ты сейчас и мы с пацанами лазили по местам, в которые я сейчас никогда не полезу даже за большие деньги. Там, – дед указал большим пальцем через плечо, – есть пещеры. Далеко в них мы не залазили, поскольку с фонариками тогда была беда. Вернее – с батарейками. Но на всех нас был один фонарик «жучок», с динамо внутри. Ты сжимаешь рычаг фонаря, он раскручивает динамо, и фонарик светит без батарейки, только от твоего усилия. Единственное плохое, что могло случиться с таким фонариком – сгореть лампочка. В общем, однажды мы нашли в пещере колодец и умудрились в него спуститься. Там нашли разные интересные предметы, что-то из металла, кто-то даже сказал, что это золото. Что-то там еще. А мне достался совершенно непонятный трофей. Плоское прозрачное стекло зелено-голубого оттенка, в какой-то металлической оправе. Из всей добычи мне досталась самая неинтересная вещь, а самое ценное, что удалось найти, – странный нож с орнаментом. Но тогда я его видел первый и последний раз. Куда что делось – не знаю, но стекло осталось у меня.

– Эту стекляшку я прикрепил к веревке и носил на шее. Однажды, когда умирала моя бабка, ты видел ее фотографию, дома было просто невыносимо, все потихоньку сходили с ума, так она перед смертью всех вымотала так, что я решил на ночь податься куда-то из дому и пришел именно на это место, где мы с тобой находимся сейчас. Я взял хлеба, сала, помидоров, огурцов и решил заночевать здесь, просто спокойно смотреть на звезды и не слышать этого плача и стонов, которые были дома. Когда село солнце, я стал рассматривать звезды через мое стекло и показалось, что оно слегка их приближает. В общем, это меня увлекло и я посмотрел в него на наше селение. Сначала я не поверил своим глазам. Оказалось, что я могу видеть людей сквозь стены домов. Не в деталях, а как силуэты. Это было сильное зрелище. Но чуть позже я поймал себя на мысли, что с этими силуэтами что-то не так.

– У людей светилась верхняя часть головы. Знаешь, когда кто-то курит в темноте и окурок то ярко вспыхивает, то затухает. Примерно то же самое было и с силуэтами людей. Причем, у некоторых людей голова затухала полностью. По их горизонтальному положению я понимал, что они легли спать и наверное, их мозг или сознание выключилось и казалось, что огонек потух. Потом я стал различать еще какое-то движение, но не успел его рассмотреть, потому что в нашем доме что-то ярко засветилось. Потом оно подскочило над домом, немного повисело и резко ушло в небо. Тогда я подумал, что бабуля – все, и пошел домой. Так оно и оказалось.

В общем, произошел перебор эмоций и я спрятал это стекло, поклявшись больше не повторять этих экспериментов, потому что они очень тяжело умещались в сознание. Так оно и было до последнего времени, пока не пришла новая власть. Однажды я вспомнил об этом стекле и решил посмотреть, как выглядит наше селение сейчас. Я смотрел в стекло днем, вечером, утром и в конце концов понял, что тот вид, что предстал передо мной еще в детстве, может быть в определенное время, в нужном месте и при правильной погоде, вот как сейчас. И тогда я увидел то, чего видеть не должен был. И сейчас предлагаю тебе посмотреть на это. Ты еще мал, но совсем не глуп, а кроме того, ты начинаешь задавать вопросы, ответы на которые тебе могут показаться совершенно невероятными или даже сумасшедшими. Врать я тебе не хочу, не тот возраст у меня, а убеждать в том, что я тебе могу ответить, не имею ни желания, ни времени. Поэтому я и предлагаю тебе на это посмотреть самостоятельно, а я как смогу – поясню тебе увиденное.

С этими словами он снял с шеи веревку со стеклом и протянул внуку. Тот взял ее как нечто взрывоопасное и долго, внимательно рассматривал.

– Помни, это – только твое решение, смотреть или нет.

Ванька перевел взгляд со стекла на селение, потом – опять на стекло. Несколько раз глубоко вздохнул, как это бывает, когда он собирался глубоко нырнуть, чтобы вытащить из-под камня спрятавшегося там краба и понес стекло к правому глазу, а левый – прищурил

В следующий момент он увидел селение с прозрачными домами и людьми в них. Как и рассказывал дед, у некоторых из них светились головы, но почти у всех – достаточно тускло. Либо стекло утратило прозрачность либо с людьми было что-то не то. Он заметил людей в горизонтальном положении, у которых голова не светилась вовсе. Зрелище было действительно захватывающим. Ванька оторвался от стекла и восхищенно посмотрел на деда. Тот ему подмигнул и жестом предложил продолжать осмотр.

– Деда, я вижу людей в домах и вижу, как у одних светится голова, а у других – нет.

– Не страшно?

– Да нет, а что там страшного может быть?

– Смотри внимательно!

С лица внука постепенно сползла восхищенная улыбка, поскольку выражение лица деда было серьезным и он явно не шутил. Уже с опаской Ванька снова взял стекло в руки и немного поразмыслив, резко приблизил его к глазу.

– Ты не на людей смотри, а рядом с ними, – подсказал дед.

Ванька до слез в глазах стал всматриваться в пространство, рядом с выбранным для наблюдения человеком, но ничего не видел. Но потом вспомнил, как дед его учил смотреть размытым взглядом. Сейчас уже было не важно, для чего это было, и он решил посмотреть на человека, но не фокусируясь на нем, а как бы сквозь него, вернее даже – за него, и это помогло. Объектом оказался стоящий и передвигающийся по дому человек, у которого верхняя часть головы едва светилась, а потом – потухла вовсе и в этот момент он увидел. Из его головы, где-то из темечка, вверх взметнулся серый, гибкий столб. Он вышел за пределы дома и стал как бы покачиваться на ветру.

Когда глаза подстроились под эту почти неуловимую сущность, торчащую у человека над головой, Ванька заметил над селением такой же сгусток пульсирующей прозрачной массы. Из нее мгновенно выпал отросток такого же цвета и такой же толщины, что и у человека, и через мгновение они слились в единый столб. Он вытянулся в одну линию и как бы приподнял человека, таща его за собой. Он перебирал ногами и шел по дому.

Потом замер и явно сел, развалившись в кресле или на диване. Это было не очень хорошо видно. Как только он сел, серый жгут потерял свою прямолинейность и стал быстро провисать, пока не коснулся стены. В момент прикосновения он лопнул и та длинная часть, которая спустилась из облака над селением, почти мгновенно сократилась и исчезла в облаке.

Вдруг Ванька понял, что рядом с тем местом, куда скрылся этот отросток, образовался еще один, а потом – еще один. Он понимал, что внизу они соединились с тем, что он видел только что. Теперь он видел еще кое-что. От облака, чуть выше и дальше уходил сосем толстый жгут того же цвета. Габаритами он был намного больше предыдущих и шел явно не к человеку.

Ванька опустил взгляд и нашел того человека, за которым он наблюдал. Тот сидел на месте, не лежал, а именно сидел и голова у него не светилась. Но самое странное было то, что его собственный отросток так и остался упершимся в стенку. Так продолжалось несколько минут и Ванька понял, что это – надолго. Он опустил стекло и какое-то время собирался с мыслями. Дед его не торопил, а взгляд его был направлен поверх поселка в темное, ночное море.

– Деда. Что это?

– Я тебе могу сказать только то, что сам думаю об этом, но это может оказаться чем-то другим.

– Говори.

– В общем, я считаю, что это стекло каким-то образом помогает видеть мозг человека. Вернее, тепло или какую-то энергию, которая исходит от мозга, когда человек думает. Чем больше у него мыслей и чем они глубже, тем ярче светится верхняя часть его головы и наоборот. К этому выводу я пришел наблюдая за спящим человеком. Понятно, что на это время мозг не отключается, но видимо он работает в другом режиме и стекло не показывает его работы в спящем режиме. Но если человек перестает думать, его голова остывает и перестает светиться.

Он становится похожим на спящего, хоть еще ходит и что-то делает. Видимо, в момент отключения мозга из активного режима, он становится доступным для этой дряни, которая висит над селением. Тогда она присасывается к голове и что-то нехорошее делает с людьми и они со временем все меньше и меньше проявляют свечение головы. Это наводит на мысль о том, что эта дрянь не хочет, чтобы люди думали или она думает за них.

– Но деда, я видел, как она подтащила человека к стене и отпустила его, а тот уперся своим отростком в стену и замер.

– Вот, внучек. Это я тебе и хотел показать. То, во что уперся тот человек – телевизор на стенке. Эта дрянь подтащила его к телевизору и ей уже не нужно проникать к нему в мозг. Поэтому я и не хочу, чтобы ты смотрел мультики. Телевизор это окно туда, откуда пришла эта дрянь.

– Так ты это давно знаешь?

– Достаточно для того, чтобы не давать тебе смотреть эту дрянь.

– Ты кому-то пытался это рассказать, чтобы что-то с этим сделать?

– А ты как думаешь? Конечно, рассказывал самым близким людям.

– Но почему тогда мы сидим тут и смотрим на это, а не выкидываем телевизоры из домов и не пытаемся будить людей?

– Потому, Ванька, что бесполезно. Я им рассказал, что эта дрянь высасывает их сознание, а они мне говорят, что это лучше, чем придет другой монстр и сожрет их голову целиком. Они считают, что лучше иметь такого монстра, но своего, чем чужого, от которого неизвестно, что ожидать. К этому они уже привыкли и не представляют жизни без этой дряни. Поэтому им не видна решетка вдоль моря, они не чувствуют, что уже питаются помоями, и им все равно, что над ними поставили власть в лице наркомана и уголовника. Они на это согласны и не хотят ничего нового, которого боятся больше, чем этого. Но придет время… – дед задумался, чтобы правильно закончить мысль и таки закончил утвердительно. – Придет!

Они сидели на холме и уже не смотрели на селение. Они смотрели в сторону моря и на небо над ним. В это время небо опять прочертила яркая полоса, потом от нее отделилась еще одна, еще и еще. Это вошел в плотные слои атмосферы очередной спутник «Глонасс» уж слишком крупный, чтобы сгореть быстро и без фейерверка. А потом все стихло и ночь полностью укутало море своим темным одеялом.

 

2 Comments on "Ночной архив. Дело №2"

  1. Uri Lukas | 26.11.2019 at 01:54 |

    “Раша страшна тем что в ней шутки становятся суровой действительностью.

    В Самарской области произошло событие, предсказанное карикатуристом Ёлкиным 4 года назад: власти заинтересовались семьей Сидоровых из-за того, что там нет телевизора. В Самарской области отцу троих детей Ивану Сидорову грозит лишение родительских из-за того, что его сыновья не смотрят телевизор, а читают книги и занимаются работой по дому, пищет «Федерал Пресс». Именно это в своей карикатуре четыре года назад предсказывал художник Ёлкин.

    Сидоров работает удаленно в крупной европейской компании. Ранее семья жила за границей, сыновья Сидорова знают иностранные языки. Дома у семьи нет телевизоров, дети читают книги, занимаются работой по дому и хозяйству. Средний сын, Степан, любит вязать крючком и самостоятельно освоил программирование.

    Издание отмечает, что уклад семьи вызвал недовольство местных жителей, которые потребовали отправить детей на социально-психиатрическую экспертизу.

    Комиссия по делам несовершеннолетних настаивает на лишении Сидорова родительских прав и обратилась в прокуратуру. Теперь надзорный орган должен разобраться с ситуацией.

    Финиш. Раша. Не шутите.”

    https://www.rosbalt.ru/like/2019/10/10/1807078.html
    https://argumenti.ru/society/2019/10/632726

    https://www.facebook.com/photo.php?fbid=2814718698562258&set=a.352420774792075&type=3

  2. Олег | 26.11.2019 at 09:22 |

    І в таку країну нас вперто тягнуть ті 73% населення і ще вважають, що в цьому немає нічого поганого, щоб жити в Росії. Це просто жах.

Comments are closed.