28 августа. Во второй половине дня в Имперской канцелярии проходит совещание партийного и военного руководства, где Гитлер заявляет о своем непреклонном желании решить «восточный вопрос» раз и навсегда, и если поляки не пойдут на уступки – будет драка и он готов идти в первых рядах наступающих войск.

Тут надо отметить, что до этого момента все территориальные приобретения Германии достигались без единого выстрела, просто демонстрацией своей военной силы и решимости ее применить. Всему руководству Рейха было понятно, что в Польше такого не будет и чем все закончится, тогда никто не знал. В пылу обсуждения фюрер отметил: «Война (предстоит – ред.) очень тяжелая, возможно, безнадежная, но пока я жив, о капитуляции не будет и речи». То есть, даже сам Гитлер не был уверен в безусловном успехе предстоящей кампании, о подчиненных нет и речи. Он их склонял к окончательному решению уже просто на своем энтузиазме и харизме.

В частности, в совещании принимали участие Гиммлер, Гейдрих, Вольф, Геббельс и Борман и еще несколько руководителей партии, правительства и военных. Окончательно сформирован ультиматум Польше: требование присоединения Данцига, прохода через польский коридор и референдума. В результате обсуждения сделан вывод: Англия (посредник) может пойти на такие условия, а Польша – нет, и это делает войну неизбежной. Причем, за три дня до войны, Гитлер говорит буквально следующее: «Я согласен делать все на международной основе. Ввести войска других государств, в том числе и России». Не правда ли, что-то до боли знакомое в этой позиции и в этих речах?

29 августа. Гитлер потребовал прибытия в Берлин польских официальных лиц для личного вручения им требований Германии, а в случае необходимости – аргументированно обосновать их. Лондон настоятельно рекомендует Варшаве послать своих людей в Берлин, чтобы избежать войны. Поляки тянут, англичане – нервничают, немцы подтягивают резервы.

30 августа. В Берлине ждут поляков и обоснованно решают, что их приезд – равносилен подчинению требованиям. Гитлер пишет письмо с перечислением требований и аргументов премьеру Великобритании. Польша усиливает свою группировку войск в районе «Данцигского коридора». Литва начинает формировать на границе с Польшей три дивизии по штатам военного времени. Франция так и не объявила о всеобщей мобилизации, лишь частично подтягивая войска к германской границе.

31 августа. Последний день перед началом Второй Мировой Войны. Решение принято. Начало наступления назначено на 4:30 утра, 1 сентября. Письмо, написанное Гитлером так и не отправлено, а просто зачитано послу Великобритании в Германии Гендерсону. Население Рейха относится к надвигающимся событиям с безразличием и только в прифронтовой зоне – царит подавленное настроение.

Польша уполномочила посла Липского на встречу с Гитлером, но канцелярия фюрера отклонила запрос на встречу. Гитлер не желает принимать посла. Это происходит примерно в 18 часов, и Липский просит передать Гитллеру, что Польша готова принять требования Гитлера. Но примерно в это же время по радио идет сообщение о том, что имперским декретом Данциг признан территорией Рейха и воссоединен с Германией.

Все, войска двинулись на исходные позиции, а в 4:30 началась война. Мне неизвестно, по какому поводу Черчилль сказал о том, что выбирая между войной и позором, страна выбравшая позор, получает и войну, и позор. Видимо, вечером польские войска получили «стоять, не провоцировать» и утром получили удар уже особенно его не ожидая.

Так что ни Польше, ни Германии, ни Англии, ни Франции, а тем более – Германии, не очень хочется вспоминать этот кусок истории, но мы должны его знать, поскольку аналогий здесь больше, чем достаточно.