Гальдер считал, что и у Англии нет резонов реально влазить в драку за Польшу по целому ряду причин, в частности, он это описал следующим образом:
«Политики прикрываются отчетом Айронсайда.
Образ мыслей поляков. Если бы Англия дала твердые обещания, Польша была бы много наглее. Подслушанные переговоры!
Фюрер обеспокоен, что Англия своими предложениями затруднит ему в последний момент принятие окончательного решения.
В итоге: за последние недели убеждение в изоляции [Польши] усиливается изо дня в день.
Предпосылка: Необходимо достигнуть решающего успеха за короткое время. В течение 8–14 дней должно стать ясно, что Польша погибнет. Военные же операции могут закончиться позже.
В дальнейшем необходима решимость сражаться на любом фронте. На Западе произвести полное и быстрое развертывание сил…
…Англичанам дано понять, что фюрер после разрешения неизбывного для Германии польского вопроса еще раз обратится к Англии с предложениями. В Лондоне поняли, Париж также знает о нашей решимости. Поэтому весь большой спектакль приближается к своему концу. Спектакль с участием Великобритании уже состоялся, когда Германия в неосторожной форме заявила, что фюрер прав в своих теперешних расчетах. Теперь следует показать для заграницы, что при любых обстоятельствах, даже если Англия вмешается, дело все равно дойдет до столкновения (за 6–8 недель с Польшей будет покончено)»
Единственное, что останавливало Гитлера от нападения на Польшу летом 1939 года, в наилучшее время для ведения боевых действий на суше, – позиция совка. Вернее, позиция эта была понятна. Совок имел с Польшей отвратительные отношения и там бредили желанием отомстить ей за позорный разгром армии Тухачевского в 1920 году, о котором в совковой истории тоже не было ни слова.
Было понятно, что Москва сама была не прочь захапать часть ее территории, а это значит, что начав боевые действия с Польшей, Гитлер знал, что совок вполне может сделать то же самое со своей стороны, и Вермахт встретится с красной армией на территории Польши. Другой вопрос – где и как это произойдет, и каковы будут последствия этой встречи.
К лету 1939 года красная армия имела подавляющее преимущество по всем позициям сухопутных сил и драка со Сталиным Гитлеру вовсе не улыбалась, а потому – лето 1939 года шло к концу, на носу была осенняя распутица, а начинать войну с Польшей – все не получалось. Вот как у Гальдера описана ситуация 15 августа:
«Взаимоотношения с Россией: Слабый контакт, начаты торговые переговоры. Будет выяснено, пошлем ли мы в Москву своего представителя. В стадии выяснения вопрос, кого послать — авторитетную личность или нет. [Россия] не думает о своих обязательствах по отношению к Западу. Русские допускают разгром Польши, но интересуются, как будет обстоять дело с [Западной] Украиной. Обещание соблюдать русские интересы.
Прибалтика? Литва — не Прибалтика. Русские хотят углубить переговоры. Недоверие. Никакой общей границы. Фюрер склоняется к тому, чтобы пойти навстречу русским».
Тем не менее, все эти рассуждения ведутся на фоне уже принятого решения о вторжении в Польшу. Просто начальник генштаба сухопутных войск, прикидывает варианты, которые могут возникнуть в той или иной ситуации, не владея информацией, которая идет вне каналов Абвера, военной разведки. А в это время основная игра идет в области разведки политической.
(окончание следует)