– В ней мы использовали элементы хард-рока, джаза и классические мотивы индонезийских наигрышей на кожаных флейтах.

– Кстати, в ваш адрес часто звучат упреки в том, что у вас нет голоса, как вы можете на это ответить?

– Очень просто. Все течет и все меняется. Меняются вкусы, меняются люди. Вот я, в самом начале своей творческой карьеры хотел устроить звучание голоса в стиле контр-тенора. Даже стал штудировать арии опер Генделя, но не решился на почти безусловные медицинские мероприятия, для этого дела. И тогда меня осенило: к чему эти условности? Вон, «Черный квадрат» Малевича, где там формы, где игра цвета, в конце концов, где отражение солнца на пруду между кувшинками? Это тебе не Моне, квадрат черного и все! А сколько денег стоит? Главное, чтобы зацепило, а зритель или слушатель – сам все додумает. Вот я и решил, что вот это –  Паваротти, Каррерас или Доминго с их дребезжащими голосами, кому они нужны? Голос должен сразу проникать до селезенки, как скрип металла по стеклу или пенопластом по ровной поверхности. Так вот и решил, не уподобляться этой уходящей эпохе. Я решил, что тембр моего голоса должен соответствовать скрипу давно не смазанной двери. Главное – издавать его с унылым, усталым и даже страдающим видом, и тогда публика рыдать будет. Какой там тенор! А вот еще был случай…

– Давайте вернемся к тому, за что вы так ненавидите власть, которую хотите изменить.

– Ну да. Гастроли – раз. Заказы – два…

– Заказы тоже уменьшились?

– Безусловно! Ведь заказ работает в связке с третьим пунктом.

– С каким?

– С корпоративом. Когда выступаешь на корпоративе и народ уже хорошо принимает «на грудь», начинается пора заказов. А с этой властью все стали прятать деньги, перестали ими сорить, да и корпоративов стало гораздо меньше. Как тут жить? И вот я решил все изменить, когда известный вам деятель позвонил мне и спросил, могу ли я написать для него песню про «лисапет». Тогда я сел перед зеркалом в гримерке и спросил себя: Славик, чем ты хуже? Иди в политику! Спой им так, чтобы душно стало. Вот так я и оказался в политике. Хочу снести эту власть к чертовой матери! Если Сердючке три ляма давали за то, чтобы возглавить партию на выборы, то тебе отсыплют куда больше, ты же не Сердючка!

– Минуточку, давайте уточним. О какой власти вы ведете речь? Ведь вы сейчас идете на выборы, а власть-то уже другая. Тогда какую власть вы хотите снести?

Политик наморщил лоб и разом хлопнул фужер «Вдовы Клико», ящик которой только вчера прибыл из Реймса. Вопрос явно оказался ниже пояса и он лихорадочно обдумывал свой ответ. Брякнешь что-то лишнее и глядишь – невольно будешь петь сопрано или контр-тенором.

– Власть старых политиков, конечно.

– Давайте уточним, вы имеете в виду прошлого президента?

– А кого же еще?

На лбу политика предательски выступил пот.

– Но как же вы собираетесь избавляться от власти, которой уже нет? Может быть, вы имеете в виду власть нынешнюю?

– А давайте сменим тему? Что-то мы сильно задержались на этом вопросе.

– Ну хорошо, вы обещаете изгнать из власти старых политиков, которые так или иначе уже были у власти.

– Именно так. Это мы сделали нашим главным политическим лозунгом.

– Но как же быть с тем, что вы сами уже были в политике, и даже в Верховной Раде, куда снова пытаетесь попасть?

– А тут важно знать хотя бы основные положения теории квантового перехода. Вам знакома хотя бы суть квантового парадокса?

– Если откровенно – не очень

– Тогда скажу просто – есть такой парадокс и мой случай – полностью вписывается в эту теорию…

Политику явно было не по себе, он опрокинул еще один фужер. Ему очень хотелось как-то оригинально избавиться от этого журналиста и крайне неприятных вопросов, которыми тот просто выбивал его из себя.

– Каким же образом это отражается на вашем случае?

– Ну если вы меня спросите о том, был ли я уже депутатом, то я вам отвечу так: по форме, ну – по телу, как водится. А по уму, по вчености – мы уже не та форма! Не тот фасон!

Пока журналист пытался осмыслить эту теорию метафизического квантового перехода, политик хлопнул еще фужер и подозвав официанта, решил взять дело в свои руки.

– Любезный, а есть ли у вас лабухи?

– Никак нет-с! Рано еще-с. Будут вечером.

– А караоке?

– Вот, извольте! – и официант услужливо подал микрофон – Какую мелодию вам включить?

– А что любезный, Шуберта у вас нет?

Официант впал в прострацию, пытаясь понять, что только что было сказано: название какой-то музыки или блюда. Интуитивно он склонялся к тому, что речь идет о селедке под шубой, но под шампанское ее вряд ли бы стали заказывать, в общем он «завис» с ответом, и тогда политик решил все упростить, пока и журналист не вышел из ступора.

– Ну что у вас вообще есть, что вообще поют под караоке?

– Владимирский централ поют…

– Врубай. Централ, так – централ!

И он шатаясь пошел на миниатюрную импровизированную сцену. Интервью подошло к своему логическому завершению.