Август, 1991 (Часть 1)

В преддверии празднования Дня Независимости, мы решили немного более подробно и возможно, с необычных позиций, по крайней мере для большинства читателей, а тем более – читателей молодого возраста, осветить то, что мы будем праздновать 24 августа.

К 1991 году совок перешел в стадию агонии, он уже демонстрировал все симптомы грядущей смерти, но внутри совка это мало кто понимал со всей определенностью. Будь совок нормальной, вменяемой страной, его граждане поняли бы, что творится что-то неладное, ибо из магазинов исчезло практически всё. Даже отвратительного вида промтовары типа полусолдатской, разваливающейся на дожде обуви, позорной верхней одежды, и все остальное – исчезло из магазинов как по команде. Но хуже всего дело обстояло с продуктами. Где-то с конца 70-х, когда нефтяной кризис, обусловленный эмбарго арабских стран на поставки нефти Штатам набрал обороты, ситуация постепенно ухудшалась. Надо сказать, что в середине этих самых 70-х, совок достиг пика своего расцвета, поскольку Штаты пытались выйти из долгой и изнурительной войны во Вьетнаме, а совок начал широко и мощно торговать нефтью, заполняя ею бреши, созданные арабским эмбарго. Именно то время очень хорошо коррелирует с тем, что еще вчера было в РФ. Импортная продукция стала убивать немногочисленную местную и дело дошло до того, что совок стал закупать пшеницу в Канаде и США. Но тогда казалось, что можно делать широкие жесты, ибо поток нефтедолларов будет бесконечным.

Но любой праздник или буйная попойка рано или поздно заканчивается и начинается похмелье. Мало того, что ситуация на Ближнем Востоке стала разряжаться и нефть снова хлынула к самому крупному мировому ее потребителю – США, из стран Залива, с которыми Вашингтон установил уже прочные отношения, так еще и сам совок поменялся ролями со Штатами. В 1979 году, воспользовавшись невменяемым состоянием Леонида Брежнева – главы совка, военно-партийная верхушка втянула страну в подобие Вьетнамской войны и вторглась в Афганистан.

То есть, вместе сложились два негативных фактора – постепенное и существенное сокращение валютных поступлений от экспорта нефти, и война самого тяжелого и не желательного свойства. Еще Сунь Цзы предостерегал от долгой, позиционной войны. Он полагал, что вместо того, чтобы военными средствами получить желаемые выгоды, длительная война начинает поглощать ресурсы государства и чем дольше война, тем быстрее эти ресурсы расходуются. Грубо говоря, если представить ресурсы совка в виде какой-то емкости, то с одной стороны, ее заполняли поступления, в первую очередь, от экспорта нефти, а с другой – из емкости шел расход средств на закупку того, чего не производили в совке или что перестали производить. С началом войны, у емкости появилась еще одна брешь, в которую стали уходить ресурсы. В итоге, страна постепенно теряла свои заработки, а вместо этого – наращивала расходы, которые никогда не могут дать отдачи.

В конце концов, такая ситуация вылилась в сокращение количества любых товаров и поскольку в совке не было торговли в привычном понимании этого слова, а было распределение, то очень скоро распределять стало нечего, ибо этого добра хватало только на руководство и тех, кто был занят самим распределением.

В такой ситуации было всего два выхода. Первый и хорошо испытанный – возврат к состоянию военного коммунизма, когда само государство определяет, сколько чего и когда будет получать отдельный человек. Причем, оно же могло легко регулировать обе переменные этой простой формулы. Если товара было слишком мало, оно могло сократить количество населения, упрятав существенную его часть в лагеря, в землю или геройски похоронить на полях военных операций. Глядишь, баланс и восстанавливался бы. Такое совок демонстрировал не раз, но в середине 80-х был выбран другой путь, по которому в то же время начал двигаться и Китай. Это значит, что сохраняя фасад совкового государства, внутри страны демонтировалась распределительная система и постепенно вводилась рыночная. Но фокус был в том, что скорость и масштаб реформ вполне мог бы разрушить фасад самого реформируемого государства. Китайцы решились на эксперимент, а совки – нет. Фундаментальных изменений, которые могли изменить и оздоровить ситуацию – не произошло, а потому – он уверенно двигался к своей смерти.

Жители совка, при всем своем недовольстве тотальным дефицитом и явно отрицательной динамикой происходящего, когда каждый последующий год становился хуже предыдущего, все же знали, что их предки пережили и более тяжелые времена, а потому относились ко всему более или менее философски. Нельзя сказать, что к лету 1991 года население страны почувствовало предел, за который просто уже нельзя двигаться. Субъективно, запас терпения еще был и автор это ощущал на себе и видел в окружающих людях. Классическая революционная ситуация, когда верхи не могут править, а низы не могут жить по-старому, еще не сложилась. Верхи – точно уже не понимали, как выйти из ситуации и при этом – не развалить все до фундамента, а низы еще могли жить даже в такой абсурдной обстановке.

Но дальше ситуация стала развиваться очень стремительно и триггер, спустивший ситуацию к почти мгновенному развалу страны, был именно вверху.

(продолжение следует)

4 Comments on "Август, 1991 (Часть 1)"

  1. Blacksmith | 14.08.2018 at 13:31 |

    Развал совка был запущен и контролируем тогдашней верхушкой. Был бунт ГКЧП, когда комуняки пытались сохранить свое верховенствующее положение. И более молодые подросшие комсомольцы, держащие нос по ветру, и понимавшие, что не стоит ждать наступления хаоса и анархии, а пользоваться текущим моментом, как раз удобным для возможности разворовать то, что уже плохо лежало. Вот они и запустили развал совка.

  2. Виктория | 14.08.2018 at 21:44 |

    Интересно читать этот материал и вспоминать, а как это было со мной, что я тогда думала, ощущала. И выходит, что тогда я думала о своей маленькой дочке, которая воспитывалась у моих родителей. А я жила в Хмельницком, работала в обкоме профсоюза работников потребкооперации, что давало мне небольшие преференции в вопросах добывания пищи и промтоваров и помогало как-то кормить и одевать ребенка. Ни о какой политике в наших кругах и не помышляли. Только помню, что наш председатель, ныне покойный Богдан Степанович, быстрым шагом ходил по кабинетам и со страхом повторял: – Ви чули, комуняку – на гілляку! – Нас, рядових, не коммунистов, это не впечатляло, а забавляло.

  3. Volodymyr | 15.08.2018 at 05:38 |

    То Виктория:
    Август 14, 2018 в 21:44 А мені ніколи було думати, або говорити про політику, бо весь час після роботи на шахті проводив або на дачах-огородах, або в черзі за черговим дефіцитом. Згадки ще ті. Коли зараз своїм колегам по роботі в Штатах роповідаю про ті всі часи – очі на лоба в них лізуть, не можуть повірити, що таке взагалі може бути. Хіба що у часи Великої Депресії, та свідків вже немає, хіба що дідусі, бабусі колись розповідали.

  4. Alex Z | 15.08.2018 at 05:39 |

    “Китайцы решились на эксперимент, а совки – нет. Фундаментальных изменений, которые могли изменить и оздоровить ситуацию – не произошло” – не вполне уверен в правильности утверждения. И Китай, и паРаша одинаково решились на инъекцию капитализма, причём паРаша сделала это по полной (их никак не назовёшь соц. страной), а Китай по существу остался коммунистическим режимом, со съездами партии и теперь уже пожизненным царством Генсека.
    Китай обогнал паРашу не из-за лучшего капитализма чем в мокшандии, а просто потому что США влупили в него триллионы долларов. Зачем – не знаю. Это не понять – зачем Штатам было выгодно выкармливать китайского коммунистического монстра себе на погибель. Но факт что выкормили. Без этих вливаний Китай был бы сегодня большой Северной Кореей. Но американские “соросы” решили, и Китай стал сильным. Интересно бы было услышать их объяснение – зачем.

Comments are closed.