Из серии: «До кави»

В детстве автору пришлось жить на расстоянии пары дней ходу от Полярного круга, в местах, где тайга уже заканчивалась и начиналась тундра. Вокруг были сотни километров безлюдного пространства и сплошная дикая природа. В эти места даже китайцы еще не скоро доберутся, чтобы спилить лес. Короче говоря, в пяти километрах от населенного пункта уже была полностью дикая природа. Примерно на этом расстоянии было несколько сопок, поросших тайгой и на одной из них была устроена просека. В общем там можно было кататься на лыжах, наподобие нынешнего Буковеля. Только подъемников там не было, да и горных лыж – тоже. Катались на беговых. Как следствие, спуск с горы был только по прямой, без возможности изменить направление движения. При таких условиях падения были неизбежны и лыжники травмировались, ломали лыжи и находили себе другие проблемы, но все равно – добирались до места и катались. Это при том, что температура воздуха, в основном, была ниже -30.

Сейчас такие развлечения выглядят даже не экстремально, а тупо. Но с другой стороны, другое развлечение было еще хуже. К тому времени водка из магазинов уже исчезла, но остался «Спирт питьевой» с 96% алкоголя. Его употребляли не разбавляя, а потому – эффект был убийственный. Так что лыжи были еще не самым плохим выбором.

Однажды с товарищем решили отправиться на сопку покататься. Несколько раз спустились, но товарищ упал и у него отломался носок лыжи. На этом все закончилось и мы двинулись домой. Понятно, что одна его лыжа постоянно ныряла в снег и двигались мы медленно. Зимой там световой день всего несколько часов, и пока мы вышли из тайги и до дома оставалось километра три, стемнело. За спиной осталась сопка и сотни километров дикой тайги. Шли медленно и уже устали, хоть ветер был попутный. Когда мы в очередной раз остановились передохнуть, откуда-то со стороны сопки донесся непонятный звук, но мы точно знали, что ушли оттуда последними. Постояли, прислушались и в следующий момент звук донесся более отчетливо. Возможно, его источник стал ближе, а может быть, ветер стал сильнее или еще что. В общем, мы услышали вой волка. Если не приходилось такое слышать в природных условиях – трудно даже пояснить, как это воспринимается. За следующие несколько минут мы домчались до окраины населенного пункта, и, как нам показалось, мы тогда побили все мыслимые рекорды, с учетом поломанной лыжи. В общем, тогда мы прошли тест на стресс, который кого-то мобилизует на действие, а кого-то вгоняет в ступор.

Все это к тому, что различные народы выбирают себе анималистические символы. Британцы, шведы и прочие используют изображение льва, чеченцы – волка, а вот россияне назначили себе в символы медведя. То есть, они рисуют двуглавого петуха или страуса, но это у них рудиментарно от Орды осталось, но как только речь заходит о реальных ассоциациях, то они непременно возвращаются к образу медведя, по образу британского льва, стоящему на задних лапах, с оскаленной пастью и растопыренными когтями.

Тут с ними трудно не согласиться, ибо медведь – самое бестолковое животное в лесу. Он живет не столько охотой, как мародерством, жрет тухлое мясо, находит и выжирает заначки других животных, белок, пчел и прочих. При этом, медведи легко убивают медвежат и в случае наличия аппетита, могут и подкрепиться медвежатинкой. Причем, особой нагрузки, в экологической системе леса или тайги, медведь не имеет. Если из леса исчезают волки или бобры, то лес начинает меняться в какую-то сторону, в поисках новой точки равновесия. Исчезновение же медведя – никак не отражается на балансе экосистемы. С этой точки зрения, россияне выбрали себе довольно точный символ.

Но что же их так привлекло в этом животном, кроме размеров? Наверное – мощь и смелость? Но известно, что медведь всегда ретируется, если ему приходится сталкиваться с матерым секачом, который может медведю выпустить кишки. Крупного, здорового лося он тоже обходит стороной, а волчью стаю он уж точно не станет злить. Напасть он может только на заведомо более слабое животное, которое не может дать отпора, в виду своих габаритов. Вот тут мишка может показать себя сильным и свирепым. Но у каждой медали есть аверс и реверс.

Мы не зря описали случай с лыжами. В отличие от нас товарищем, внезапная стрессовая ситуация вводит медведя в ступор. Грубо говоря, медведь подвержен мощному страху, в случае внезапной стрессовой ситуации. В таком случае, он замирает и гадит с такой силой, что это даже трудно представить. Что характерно, в обозримой перспективе можно будет увидеть, насколько соотношение россиян с медведем верно. Ждать этого осталось не долго и тогда все станет понятным.

Напоследок, уточним еще одну деталь. Россияне сейчас любят рассуждать об исконности и с удовольствием погружаются в предания дней далеких. В таком случае, стоит вспомнить, каким, на самом деле, их предки видели медведя.

На представленной картинке, пожалуй, самый точный образ медведя, с которым они себя ассоциируют. Если это действительно так, то мы – не против.