Февраль, безусловно, оказался очень щедрым на события, месяцем. Но первые три дня марта задают новую планку скорости событий. О Газпроме и его маневрах вокруг вентиля мы уже писали, но третий день марта оказался информативным не только потому, что Москва резко включила задний ход и стала рассказывать о том, что ее неправильно поняли, в Киеве тоже было интересно.

Под стенами Верховной Рады происходило событие, которое напоминало помесь эпической гибели «Титаника» и одного из подвигов Геркулеса – очищения Авгивыевых конюшен. Мы взяли на себя смелость вывести объединенное название этого событие, которое и вынесено в название материала.

Часть этих событий автор видел своими глазами и даже принимал участие в финальной части мероприятия. Тут надо заметить, что следующие ниже наблюдения обусловлены тем, что автору посчастливилось принимать участие в событиях 2013-2014 года, пусть и не каждый день, но постоянно и от самых первых палаток, поставленных на самом Майдане, а потом и на Крещатике, до момента, когда лагерь себя изжил и на место борцов курсом на «Таежный союз», палатки заселили бомжи и маргиналы. В общем, когда выносили всю эту публику и ее пожитки, автор тоже принимал в этом участие, как и сотни киевлян. Так что все увиденное сегодня можно было сравнить с тем, что уже было. Но, обо всем – по порядку.

ЧУЖИЕ

С самого начала «Опалаточивания Мариинки» стало понятно, что это – нежизнеспособное и тупое мероприятие, но главное то, что там собираются люди, которые не знают ни уже далекой истории Украины, ни ее новейшей части и вот почему сложилось это впечатление. Дело в том, что ровно сто лет назад состоялся знаменитый захват Киева красными бандам Муравьева, который устроил в городе «красный террор». Мародерствующая орда грабила и насиловала по всему городу, но вот массовые расстрелы происходили централизованно. Обреченных на смерть привозили в Мариинский парк, где и происходили сами расстрелы. Потом трупы складывали под стенами Мариинского дворца, откуда централизованно и вывозились для захоронения в братских могилах. Там расстреляны тысячи киевлян и офицеров царской армии, а также – иного, классово чуждого большевикам,  элемента. Понятно, что ни сам Чинганчгук, ни его маргинальное племя, ни перекрасившиеся московиты, как то – Костя Гришин или Егорка Зимин, просто не могли знать подобных деталей.

Но и новейшая история не обошла Мариинку стороной. Во время Майдана там стояли внутренние войска и Беркут. Основная их часть разместилась на границе парка и стадиона Динамо, откуда они потом подтягивались на ул. Грушевского к той самой знаменитой баррикаде, где пали первые Герои Небесной сотни. Но в январе 2014 года из Донецка, Харькова, Крыма и некоторых других мест, были завезены несколько тысяч титушек, которые базировались за беркутом и ВВ, если их не вывозили на пригородные базы отдыха.

В общем, они себя проявили во время известных событий, когда от Майдана пошла колонна майдановцев к Верховной Раде. Поскольку Груша была перекрыта у стадиона Динамо, то колонна пошла в обход, по Институтской, чтобы потом повернуть в Крепостной переулок и выйти на Грушу в районе Дома Офицеров (кстати, там во дворе была крупная база ВВ). В общем, там началось первое массовое побоище, но особую жестокость проявлял не Беркут и не ВВ, а именно титушки. Кого-то забили на месте, а кого-то утащили вглубь Мариинского парка, где пытали и казнили захваченных. Кем они там себя представляли, даже трудно представить, но выпускание кишек у живого человека и отрубание головы было в порядке вещей. Глядя на это, даже у Беркутов волосы вставали дыбом. Потом они увозили трупы к себе на базу, в районе автовокзала и ночью – жгли в крематории Байкового кладбища.

Что самое поразительное, эти казни пророссийские титушки устраивали точно на том месте, где устраивали муравьевские отряды россиян. То есть, место, на котором поставили палатки эти деятели, насквозь пропитано кровью украинских патриотов и просто – невинных людей. В принципе, это примерно то же самое, если бы Саакашвили решил разбить этот лагерь в Быковне или Бабьем Яру.

Одного этого уже достаточно для того, чтобы понять: это – не наши, это – чужие.

(продолжение следует)