Невыносимая легкость пития

От редакции. Сегодня у нас пробует перо новый автор Гай Ворон. Как он сам пишет, будет выдавать материалы в жанре “фельетон”. Встречаем!

“Избирательные комиссии… поощрили ответственных граждан подарками: на Дальнем Востоке раздавали бутерброды с красной икрой, а в Воронежской области первый проголосовавший получил бутылку водки.

Председатель избирательной комиссии участка настаивала, что это никакой не подкуп: подарки — традиция избиркома. К тому же избиратель заслужил: пришел на участок аж в 7:45 утра. Молодежи, как и в предыдущие годы, предложили выиграть гаджеты на конкурсах селфи.

Избиркомы имеют право одаривать голосующих совершенно законно“.

Не, а чо? Как на духу говорю: выборы ведь вещь не только общественно полезная, но и народу очень выгодная.

Обычно по утрам в выходные дрыхнешь, с бодуна слюнявишь подушку и горячим дыханием обжигаешься. Потом, когда глаза разлепишь и с трудом преодолеешь горизонтальную тягу, новая проблемка всплывает – опохмел. Хорошо, если где-то в запасах по случайности осталась недопитой заветная бутылочка, и ты прямо как богиню подхватываешь, вскидываешь над собой, как горнисты из детства, и губами страстно впиваешься в ее уста… Так взасос и заснул бы…

А тут, понимаешь, выборы подоспели. Ответственный момент в жизни общества.

С утречка только и мыслей – поскорей на участок, чтоб волю свою избирательную изъявить, поддержку курсу государственному высказать. Как же иначе, когда враги кругом?

Даже побриться толком некогда. Так в щетине и трениках на участок и рулишь.

Соседские окна еще не подают симптомов жизни, но в некоторых свет подозрительно поблескивает. Явно тоже разбужены проснувшимся сознанием.

Молча сигнализируешь им движением плечевого сустава, – смачно так, от души, хлопнув по руке в локтевом изгибе, – и поскорее к урнам, чтоб бюллетень заветный туда опустить за правильных ребят.

И тут – ага! – дверь тебя встречает закрытая, и абсолютно твоему приходу радушно не расположенная. Хотя на дверях табличка – “Избирательный участок”. Начинаешь дверь выносить. Без злого умысла, но настойчиво. Вскоре выползает какое-то сонное мурло в камуфляже.

– Тебя сразу без сознания оставить или подождешь немного?

– Мне, – говорю, – ждать некогда, потому как сознание прямо распирает и проголосовать очень хочу! Так что открывай это божье заведение и доступ избирателю обеспечь!

– Я тебе бюллетень недели на две обеспечить могу, – говорит это мурло и нахально щурится. И на роже явно отсвечивает, что не врет, запросто обеспечит. Причем сделает это с удовольствием.

– За что, – спрашиваю, – такой негуманный подход к избирателю? Почему гражданские права человека так бессовестно попираются? Небось Конституцию не читаем, да?..

– Гражданские права, – говорит эта камуфляжная личность, – обеспечат тебе члены избирательной комиссии!.. А еще патологоанатом, когда будет в твоем наглом нутре остатки совести отыскивать. Так что если не хочешь с ним поскорее встретиться, по команде “кругом” весело строевым удаляешься в направлении крыши дома своего!..

– Ох, и злобный же ты субъект! – отвечаю ему как можно дружелюбнее, потому что встречаться с патологоанатомом хочется меньше всего, да и то в очень отдаленном будущем.

Мысленно двойным апперкотом отправляю это мурло в тяжелый нокаут и усаживаюсь на скамеечку в ожидании. Хорошо, что ждать недолго пришлось.

Вскоре стали члены комиссии подтягиваться. Лица у всех озабоченные, опухшие, – сразу видно, что ночь для них непростой была, бессонной; только и думали, как такое важное мероприятие достойно провести и в грязь перед властями своим достоинством  не пасть.

Я сразу к ним.

– Граждане, – говорю, – члены дорогие! Допустите на участок, чтоб долг свой гражданский исполнить, и оградите от этого цербера дверного, от этой бациллы и харизмы двуликой в проёме! Потому как это существо попирает мое патриотическое сознание самим своим присутствием.

Члены переглянулись, на часы посмотрели.

– Рановато, – отвечают, – ваше сознание проснулось.  Не хотело бы оно, сознание, еще полчасика вздремнуть?

– В самый раз, – говорю им. – А то потом наплыв народу, толкайся среди таких же сознательных граждан, нервную систему расшатывай, а она у меня и так с утра не ахти какая, на соплях еле в теле держится!..

Тут как раз еще один из комиссии подходит, – тоже на лицо не очень, зато в шляпе и с портфелем.

– В чем, – спрашивает, – проблема?

Ему объясняют: мол, рановато избиратель приперся, у нас еще печати не мокрые и вообще, мол, мы даже чаю с утра не пимши. Пусть опосля приходит, после чаю. Заодно бюллетени подготовим.

– Так, товарищи, не годится, – говорит тот, что в шляпе (я сразу догадался, что он среди них за главного, председатель, видать). – Мы не можем позволить себе такое наплевательское отношение к гражданским чувствам людей. Так мы всех избирателей отвадим от участков вместо того, чтобы поощрять и усугублять  души прекрасные порывы! Нам каждый голос чрезвычайно важен. Кто знает, сколько их сегодня, голосов,  соберется? Может быть, именно этого голоса нам будет очень не хватать для статистики? – И повернувшись ко мне, говорит: – Пойдемте, дорогой товарищ, сейчас мы уладим этот непроизвольный казус!

Берет меня он под мышку, и торжественно провожает внутрь, мимо распахнувшего дверь камуфляжного цербера, которому мне очень в этот момент хотелось выделить смачный пинок в заднюю нижнюю часть. Но портить торжественность обстановки не стоило. Все-таки я был первым избирателем, а нам, первым, не годится опускаться до мелочного, нам вести за собой миллионы! У нас особая миссия, починная…

Как только вошли в комнату с кабинками, тут же все суетиться начали, бумагами шуршать, председатель сразу к графину и два стакана залпом в себя залил. А одна дамочка мельком в зеркальце на свое отражение зыркнула, синеву пудрой подтерла, и ко мне:

– Давайте, пожалуйста, паспорт.

– Пожалуйста, – вручаю ей свою паспортину; она копошится в списках, отыскивает где-то там в болоте циферок и буквочек и мои, от рождения присвоенные координаты. Ставлю закорючку (у меня подпись всегда такая корявенькая получалась), взамен получаю простынку бюллетеня. Ох, и развелось нынче кандидатов на свете! Читать и разбираться до вечера хватит. И все, как мухи к сортиру, во власть стремятся…

– Поставьте галочку напротив вашего кандидата, – говорит дамочка. – Вон там, в кабинке.

– Зачем в кабинке? Мне скрывать нечего! Я и здесь могу.

– Так положено.

– Я голосую, как велит мне гражданский долг, – удивляюсь я. – И не скрываю этого… А кабинками этими пусть пятая колонна пользуется, – для умыслов своих тайных!..

– Надо в кабинке.

– Марья Андреевна, пока наблюдателей нет, пусть голосует, где ему нравится! – подходит к нам председатель. – И в самом деле, что тут скрываться?

– Вот! – говорю. – А вы, кстати, Марья Андреевна, очень чаю хотели попить… С ватрушками.

– Верно, – кивнул председатель. – Включите чайник, пожалуйста. Только осторожнее, там в розетке провода оголенные торчат. Электрик никак с контактами не разберется, плюс с минусом постоянно путает…

Я с выданными бюллетенями долго не возился, поскольку выбор свой уже давно сделал, и выбор правильный,  – естественно, в поддержку правящего курса. И как только затолкал в прорезь ящика свои простынки, председатель так расчувствовался, что смахнул рукавом слезу и защелкал  портфельными замочками.

– Оставить без внимания вашу твердую гражданскую позицию невозможно. Это надо обязательно поощрять… как только можно… – и на стол бутылку водки – бац! – Ваш бонус… Как первому проголосовавшему… – и голос его растроганно вздрогнул. Но приз мой не отпускает, будто сомневается в чем-то.

Я за бутылкой на радостях потянулся, а он ее к себе отодвигает так, потихоньку, виновато улыбаясь.

– Спасибо, товарищи дорогие! – тяну бутылочку на себя, но председатель  руку-то не спешит разжимать, все менжуется. И глаза печально щурит.

Соображаю, что некоторые выигрышные билеты не всегда спешат отдавать счастливым обладателям. Видно, бутылка эта у него невыносимая. В смысле, что на вынос не дается. «Ну, – думаю, – приплыли».

– Давайте, – говорю, – в честь такого знаменательного события совместно хлопнем по чуть-чуть… Чтоб, как говорится, у вас и явка была, и результат не подкачал!

У председателя глаза сразу загорелись: видать, понравилось ему такое решение.  А Марья Андреевна лишь тихонько вздохнула:

– Разве что по чуть-чуть…

Другие члены комиссии также возражать не стали, стаканы, что для чая готовили, живенько гурьбой сдвинули. Выпили мы за явку и за результат, потом за всенародную поддержку правительственного курса, и за то, чтоб сил хватило внешним врагам противостоять…

Когда допили, кто-то предложил сбегать еще за одной, но председатель напомнил, что у них сегодня все-таки важное мероприятие, и нарезаться сверх меры очень уж неприлично.

Раздобревшая Марья Андреевна сладко икнула и сказала:

– А я сегодня первому пришедшему студенту подарю свой гаджет. Мне-то муж давно обещал новую модель купить, а кто ж их, бедненьких, порадует? Стипендия мизерная… Пусть приобщаются к общественной жизни.

– Марья Андреевна, вы молодец! – потер руки председатель. – Ну, кто еще готов пожертвовать во имя благого дела?

Однако больше желающих жертвовать на благие дела не нашлось. Снова предложили сбегать за бутылкой, чтобы достойно встретить и второго избирателя, но других жертвоприношений не планировалось.

В общем, ловить здесь уже было нечего. С чувством выполненного долга, я покидал территорию волеизъявления; злобы как не бывало, на душе посветлело, и в дверях я добродушно ухмыльнулся камуфляжному церберу:

– Чудак ты эдакий! Стоишь здесь, на людей бросаешься, видать, мамой с детства обижен и человеческие чувства душе твоей неведомы! Доброты в тебе и на чекушку не накапать.

У него от удивления челюсть едва под ноги не свалилась. Застыл, бедолага, и глазами только хлопает. А я подмигнул ему и, насвистывая, домой пошел.

Шел себе и раздумывал: вот кругом говорят, что народ у нас малосознательный! Что не спешит-де к избирательным урнам, и нету приятной радостной суматохи и стремления отдать свой патриотический голос за самых достойных… Народ спокойно дрыхнет и презрение выказывает. А ведь почему? Просто народу интерес нужен. Чтобы патриот не спал, его заинтересовать надо. Вот объявили бы, мол, даешь свой голос – получаешь сто грамм взамен… нет, лучше, конечно, двести… Ведь все по-другому бы было!  И тогда посмотрели бы они и на процентную явку, и на патриотические желания. По нескольку раз избиратель очередь занимал бы: и за бабку усопшую, и за тестя-язвенника! При таких раскладах за кого хочешь бы проголосовали, хоть за черта лысого!

Потому как патриотические чувства должны быть крепким фундаментом скреплены. И чем крепче по градусу тот фундамент, тем чувства надежнее!

Автор текста: © Гай Ворон

9 Comments on "Невыносимая легкость пития"

  1. Max Id | 02.01.2017 at 13:49 |

    Стиль – прямо как у Зощенко!

  2. Андрей Харьков | 02.01.2017 at 14:29 |

    Поздоровляемо нового автора и чекаемо на Mariposa !!!

  3. Наталия | 02.01.2017 at 16:49 |

    По-моему, неплохо для 1-го раза.

  4. Тур | 02.01.2017 at 17:33 |

    Автор явно ходил на выборы еще при Союзе.)))

  5. ViktorDp | 03.01.2017 at 00:46 |

    Браво!!!
    Гай Ворон – Вы просто гений!
    Давно я так не смеялся 🙂
    Желаю Вам успехов и побольше материала!

  6. повеселило)
    ждем еще!

  7. Volodymyr | 04.01.2017 at 06:21 |

    Розсмішили, дякую. Як знову на совкові вибири попав, багато часу провів у виборчих комісіях. Каюсь, зранку ніколи не починали, десь з обіду, так, весілля розпочиналось а після здачи документів до ранку продовжували. Явка – 90-99%, “за” – 90-98%. Вибір був у тому, щоб вгадати з %-ми, так як низький – по шиї від партії і зменшення дози післяобідньої та нічної на наступних виборах, високий % – не повірять, здуру ще заставлять перераховувати.

  8. Andro Med | 04.01.2017 at 08:59 |

    Хороший стиль, легко читается. Социально остро. Такие статьи прибавят особый колорит сайту, так что дерзайте – успехов!

Comments are closed.