С учетом того, что население именно Донбасса формировалось за счет переселенцев, которые были переброшены из разных частей совка, очень часто – из РФ, то для большинства населения эта земля не является землей предков и в ней нет вековых корней, а раз так – нет традиций, влияющих на самоидентификацию. Достаточно было уехать на десяток километров от того же Снежного или Шахтерска и оказаться на хуторе, например Цупки, чтобы обнаружить совершенный заповедник украинского быта и украинского языка. Пусть он там немного побит руссизмами, но – украинский. Особенно старшее поколение разговаривает по-украински и поет украинские песни. Более того, примыкающие к Украине районы Ростовской области, в частности Матвеево Курганский, демонстрируют ровно то же самое. Другое дело – индустриальные центры. Там население формировалось из трех основных источников: зэки, переселенцы из областей Украины, подвергшихся голодомору (Сумская, Харьковская и т.д.) и переселенцы из России.

Согласимся, контингент еще тот. Украинцы, которые видели ужас голода и боящиеся даже заикнуться об этом, были надломлены в самом своем основании. Автор лично общался с людьми, которые прошли этот кошмар и видел их реакцию, когда тема разговора сползала в эту сторону. Даже на излете совка они боялись рассказать хоть часть того, что пережили. Я сделал вывод о том, что боялись они уже не властей или возможных последствий, а просто самого содержимого этих рассказов. Можно только догадываться, что они не решились озвучить даже перед самой своей смертью. Вот такие были там украинцы. От переселенцев из РФ или зэков и вовсе нельзя было ожидать каких-то привязок к земле или чего-то подобного. Все традиции формировались на месте, в процессе производственных отношений и благодаря обильной пропаганде. Там люди привыкли, что за них кто-то думает и решает.

Наверное Карл Маркс перевернулся бы в гробу, если бы ему показали, в какую аморфную и глубоко импотентную массу может выродиться пролетариат в местах его огромной концентрации. Наверное кто-то возьмется исследовать то, что произошло с рабочим классом Донбасса и выдаст это как антитезу Марксовому Капиталу и его парадигме классовой борьбы. Как мы помним, в своих прогнозах о классовой борьбе и пролетарской революции, он видел предпосылки оной в Англии, Германии, а может и в другом месте, но никак не в России. Сейчас то мы знаем, что он ошибся, но нас интересует мотивировка отказа России в возможности революции. Маркс считал, что там нет достаточно высокой концентрации промышленных производств, а раз так – нет критической массы пролетариата. Так вот, Донбасс имел такую критическую массу именно пролетариата, но он так и не смог организоваться ни при совке, ни при ахметовском нео-капитализме, когда все классические предпосылки классовой борьбы присутствовали в полном объеме. Пролетариат превратился в рабскую быдлоподобную массу, которая готова не только подчиняться на производстве, но и ринуться убивать всех, на кого укажет хозяин.

Донбасс – могила марксистско-ленинской теории классовой борьбы и пролетарской революции. Экспериментально доказано, что предварительно вывинченные мозги, превращают пролетариат в безвольное стадо, которое легко управляется умелым пастухом. Именно это мы и наблюдаем все это время в своем подавляющем большинстве населения.

И вот две категории, которые являются опорой сепаратизма, имеют довольно сходные  характеристики. Первые – открыто страдающие от того, что они не могут пристегнуть Донбасс к России. Зачем это делать, если  можно просто взять и уехать туда – трудно понять с первого взгляда. Но если внимательно присмотреться, то все становится на место. Во всем мире, а у нас – в Западных областях, люди очень мобильны. Нет работы дома – едут в соседний город или область, а крахом совка – в соседнюю страну. Находят работу, зарабатывают деньги и везут домой, где отстраивают огромные дома и приводят в порядок окружающую землю. На Донбассе – не так. Они хотят сидеть на месте, а чтобы деньги приходил как-то сами.

Это фундаментальное, ментальное отличие, порождает все остальные негативы. В пору нефтяного бума, Россия показывала существенно более высокие социальные стандарты. Зарплаты, пенсии, социалка – были куда жирнее, чем в Украине, но это все – благодаря фантастической цене на нефть и газ. Ни российские граждане, ни правительство не сделали существенного вклада в такое положение. Деньги просто вырывались из-под земли с огромным напором, и было их столько много, что даже чудовищные кражи оставляли толстые крошки для простых граждан.

Вот именно этого и хотелось люмпен пролетариату Донбасса. Они хотели все так же ходить на работу, рубить самый дорогой, а потому – бесполезный уголь, протирать штаны в многочисленных кабинетах, руководить и контролировать так, как это было всегда, но получать намного больше денег Вот в этом и есть самая большая составляющая «любви к России». Будь цена по $8 за бочку, «русский мир» жил бы в ожидании очередной поставки гуманитарки и донбасские любители «русского мира», которые уже и по-русски то нормально говорить не могут, даже не дернулись бы в ту сторону. Они просто очень хотели иметь украинские цены на все, но при этом – получать российские зарплаты и пенсии. Непонимание именно этого момента и привело ко всему тому, что сейчас там происходит. Украины решает этот вопрос не теми средствами.

Нормандско-донецкий формат (Часть 4)